Велики заслуги декабристов в области просвещения в Сибири. Будучи образованнейшими людьми своего времени, декабристы-изгнанники себя рассматривали как просветителей и устроителей жизни в этом крае, на своей новой родине.

Просвещение в России, а особенно в Сибирском регионе и на окраинах, в первой половине XIX века развивалось крайне медленными темпами. В 1800 году в Сибири существовали 2 главных народных училища, 9 малых, а также школа татарского языка при Тобольском главном народном училище. Согласно школьному уставу 1804 года в Сибири предполагалось открыть 3 гимназии и 32 уездных училища. Однако скудное финансирование замедлило реорганизацию гражданской школы в Сибири.

Следует отметить, что оживление школьного дела в Сибири началось в связи с ревизией Сперанского и реформой местного самоуправления. Если к 1815 году по всей Сибири было открыто или реорганизовано из малых народных училищ только 7 уездных училищ (из 32 по уставу 1804 года), то с 1815 по 1825 годы их количество возросло до 19.

После подавления восстания декабристов правительство перешло к жесткому курсу, суть которого выражалась в том, чтобы «все сословия получали только соответствовавшее их положению образование». По уставу гимназий и училищ 1828 г. усиливалась сословная замкнутость в системе образования и нарушалась преемственная связь школ. Одногодичные приходские школы предназначались для обучения детей самых низких сословий, уездные училища с трехгодичным сроком обучения - для детей купечества и чиновничества, гимназии с семилетним сроком обучения - для детей «благородного сословия». Доступ в университет имели лишь выпускники гимназий; правительство финансировало в основном университеты и гимназии. По школьному уставу 1828 г. в гимназическом курсе был сокращен объем предметов естественнонаучного цикла, а в уездных училищах вообще запрещалось их преподавание, зато во всех заведениях предписывалось изучать Закон Божий. Школы Сибири были переданы в подчинение сначала гражданским губернаторам, а затем и генерал-губернаторам.

В Сибири школы чаще всего организовывались при монастырях, где жило много послушников, которые обучались чтению церковных книг, нотному пению и иконописи, «хотя и без всякого оттенка школьного характера жизни». Но на грамотность духовенство смотрело иначе. Митрополит и консистория неоднократно посылали указы в заказные правления о побуждении священно- и церковнослужителей отдавать детей в учение, но указов не слушались; приходилось налагать на виновных денежные штрафы, но и это мало действовало, и духовные правления вынуждены были прибегать к более серьезным мерам; так, например, по приказу рафаиловского духовного правления «были закованы в цепи за упорное непредставление детей и родственников в школу поп Белозерской слободы Митрофан Набережный и дьякон Утяцкой слободы Петр Буров - на сутки, а пономарь Савва Хнюнин - на день». Вот что ученики вспоминали о методах преподавания в таких школах, вернее их отсутствии. «Гуманность в школе не играла особо выделяющейся роли: оскорбительные прозвища и ругачки, щелчки и щипки, благодетельная линейка и проч. считались необходимым атрибутом школьной обстановки и над ними возвышалось самое благодетельное средство, которое до сих пор еще остается в памяти стариков под гастрономическим именем «березовой каши».

Характерной особенностью Сибири являлось то, что она была краем низших учебных заведений. Но даже школ, дающих самые элементарные знания, было явно недостаточно для удовлетворения потребности в обучении детей - далеко не все сибирские города имели школы. Поэтому сибиряки отдавали детей на обучение всем, кого считали сколько-нибудь способными к этому.

В первой половине XIX в. частное образование охватывает новые, более широкие слои населения, включая сельское. Воспитанница декабристов Ольга Балакшина вспоминала, что декабристы учили грамоте «всех, кого только возможно», и к ним часто обращались с просьбой взять детей на воспитание.

Декабристы не просто продолжили существовавшую и ранее в Сибири учительскую практику ссыльных, но и подняли ее на более высокую ступень: создавали учебники и учебные пособия, изыскивали способы снабжения школ учебными книгами, добивались устройства библиотек и выставок, разрабатывали и внедряли новые прогрессивные методы обучения.

Декабристы продолжили и развили прогрессивные идеи в области просвещения М.В. Ломоносова, Н.И. Новикова, А.Н. Радищева. Педагогические взгляды декабристов были значительным шагом вперед по сравнению с теориями русских и зарубежных, в том числе французских просветителей XVIII века.

Особое значение придавали декабристы нравственному воспитанию. П. Пестель считал, что средством нравственного воспитания народа служат религия и законодательство, а средством просвещения - наука. Из показания А.А. Бестужева видно, что декабристы «для просвещения нижних классов народа хотели повсеместно завести ланкастерские школы, а чтобы поправить его нравственность, то возвысить белое духовенство, дав оному способы к жизни».

Педагогическая теория Ланкастера ставила своей задачей дешевле, успешнее, быстрее добиться массового распространения грамотности среди широких масс трудящегося населения в условиях нехватки учителей и ничтожном ассигновании на просветительские нужды. Однако в период реакции власть стала подозрительно относиться к взаимному обучению, а М.Л. Магницкий, попечитель Казанского учебного округа, усматривал в таблицах подготовку к революции. А.С. Грибоедов подчеркнул это, вложив в уста старухи Хлестовой такие слова:

И впрямь с ума сойдешь от этих, от одних,

От пансионов, школ, лицеев, как бишь их,

Да от ланкарточных взаимных обучений…

По выходу на поселение «государственным преступникам» разрешалось заниматься только земледелием, торговлей и промыслами, медицинской практикой. Народное образование, равно как и всякая иная просветительская деятельность были строжайше запрещены. И все же, где бы ни жили бывшие узники, они изыскивали способы занятия просвещением: открывали школы под разными названиями, где учителями выставлялись фиктивные лица, ученики выдавались за наемных работников, обучение велось тайно, индивидуально, на дому. В сибирских школах декабристы стремились давать своим ученикам не только знания, но и умения в области того или иного ремесла. Так, много легенд сохранилось в народной памяти о школах М. и Н. Бестужевых, где учились дети разных народов «огненному ремеслу» (металлообработке). Михаил Бестужев припоминал: «Случалось, что, видя способности ребенка и охоту к учению, призовешь отца или мать его и, объяснив им, что беру их сына, чтоб сделать из него трудолюбивого ремесленника, буду одевать, обувать его и, вдобавок, в свободное время учить его грамоте, - на вопрос мой: согласны ли они на это? - был почти постоянно один и тот же ответ: «Как, батюшка Михаил Александрович, не быть согласными: ведь это Вы нам делаете истинное благодеяние».

Любимцем учителей Сибири стал Иван Дмитриевич Якушкин - создатель школ в городе Ялуторовске Тобольской губернии. Со всех концов, за сотни и тысячи километров, к нему приезжали посланцы учиться постановке учебного дела.

При создании школы в Ялуторовске И.Д. Якушкин и протоиерей Ялуторовского собора Стефан Знаменский опирались на синодские указы 1836-1837 гг., в которых священникам предлагалось открывать приходские училища при своих церквях. Подобные училища не подчинялись непосредственно Министерству просвещения и местному школьному начальству, и это ускорило получение от тобольского архиерея разрешения.

Школа декабристов была признана лучшей в губернии. С.Я. Знаменский был награжден камилавкой и получил в 1845 г. благодарность от дирекции училищ Тобольской губернии за подготовку учеников Ялуторовского уездного училища. М. Фонвизин писал С. Знаменскому: «Новый владыко (архиерей) желает здесь (в Тобольске) такую же иметь школу, очень обрадовался рассказам о вашем училище».

Школа ялуторовских декабристов, с ее обширной программой общеобразовательной подготовки, широким применением наглядности, теплым и внимательным отношением к своим питомцам стала привлекательной и любимой со стороны учащихся. «Дети собирались в школу как на праздник. Иван Дмитриевич привлекал детей своим терпением и веселостью. Он охотно удовлетворял их любознательность, отвечал не только на все вопросы, но и повторял по несколько раз, он затевал для них во дворе разнообразные игры и к их общей радости сам участвовал в них». «Он очень любил учеников и часто в переменах сам принимал участие в играх», - вспоминает Балакшина. «Мы учились шутя и нисколько не считали трудом эту науку», - рассказывал Михаил Знаменский, сын протоиерея Стефана.

Школа просуществовала до 1856 года. Все прошедшие через школу имели отличную подготовку и с легкостью поступали в другие учебные заведения.

Вопрос о женском образовании, поставленный на повестку дня передовой мыслью России в начале XIX в., волновал и сибирскую общественность. В первой четверти XIX в. в Сибири не было открыто ни одной женской школы. Количество девочек, обучавшихся вместе с мальчиками в отдельных приходских и уездных училищах, исчислялось единицами.

И.Д. Якушкин давно мечтал о такой школе, двери которой были бы широко распахнуты для девочек всех слоёв населения. Но как открыть такую школу, тем более декабристу? «Начни он сам ходатайствовать об открытии училища, - говорил С. Знаменский, - дело могло быть проигранным». Укоренившиеся неправильные взгляды на женщину и женское образование давали себя знать на каждом шагу. Препятствия чинились всюду, начиная с ялуторовского городничего и кончая генерал-губернатором Западной Сибири: городничий просто запретил открывать школу, а генерал-губернатор отказал, под предлогом отсутствия средств. Иваном Дмитриевичем Якушкиным была развёрнута широкая общественная пропаганда, мобилизованы силы местных декабристов, собраны денежные средства и начаты хлопоты перед Тобольской администрацией.

Подготовительная работа к открытию женской школы началась без официального разрешения. С.Я. Знаменский отправил тобольскому архиерею просьбу разрешить открытие женской школы в Ялуторовске. Он основывался на указе от 12 мая 1837 г. об обучении девочек при женских монастырях, под надзором священнических или дьяконических жён или вдов, имеющих соответствующее образование. Преподавать в женской школе С.Я. Знаменский собирался сам, а в его отсутствие - его жена. Надзирательницей согласилась быть М. Андреева.

1 июля 1846 г. женская школа открылась. Вначале в ней училось двадцать учениц, но к 1850 г. - насчитывалось уже пятьдесят шесть. Из-за недостатка средств женская школа вначале была платной.

Женская школа, руководимая воспитанницами Якушкина - А.П. Созонович, А. Муравьинской, дочерьми Балакшина и С. Знаменского - продолжала существовать ещё долгое время. Всего в женской школе до отъезда декабристов в 1856 г. обучалось 240 человек, окончило полный курс 192.

Ялуторовская женская школа прошла тернистый путь и открыла новую страницу в истории женского образования в Сибири. Просветительство И.Д. Якушкина и его сподвижников по ялуторовской ссылке, организация ими первых народных школ в Ялуторовске изучены в большей степени, чем последствия этой деятельности; ее влияние на развитие народного образования в Западной Сибири рассмотрены недостаточно и не получили необходимой аргументированной оценки. Новые архивные находки позволяют раскрыть влияние ялуторовских школ на образование в Западной Сибири. В литературе встречаются лишь упоминания об организации декабристами первой женской школы в Тобольске.

В 1849 г. декабрист П.Н. Свистунов, при содействии и непосредственном участии И.Д. Якушкина, открыл женскую школу в Тобольске - первое в городе и второе в губернии (после Ялуторовска) женское учебное заведение. Эта школа, как и Ялуторовская, содержалась на средства общественности, учителями в школе безвозмездно работали декабристы и местные учителя гимназии. Тобольская школа обрела успех и популярность - через пять лет в ней обучались свыше ста учениц, вскоре она была преобразована в Мариинскую женскую школу. Это событие получило широкий политический резонанс. Особая значимость такого события связана с тем, что оно совершилось вопреки намерениям центральных правительственных ведомств и помимо них. В 1853 г. открылась женская школа в Омске. «Изумительной и почтенной кажется энергия, с какой декабристы взялись за просвещение этого сурового края, разумеется, даром, так как цель их заключалась в том, чтобы освятить свое пребывание в Сибири каким-нибудь благородным делом».

Вернуться к плану на главную далее назад